Отечественную географию я изучал с помощью плацкартного вагона.
Каждым летом мы с мамой старались куда-нибудь поехать.
В июле 1973 года нам выделили путёвку в дом отдыха в Самаре – тогда она имела фамилию Куйбышев.
От этой поездки у меня почти не осталось впечатлений.
Запомнились, разве что, оловянные солдатики и плоские зелёные танки из пластика,
купленные в огромном универмаге «Самара»,
а также небольшая прогулка по Волге на речном теплоходе.
Честно говоря, мне было тогда совсем не до природных красот:
сильно кружилась голова и подташнивало.
Укачало, одним словом…

Летом 1975 года мы отправились в Ростов-на-Дону,
куда нас пригласили мамин младший брат дядя Саша и его жена – тётя Зина.
У них подрастала моя двоюродная сестра – пятилетняя Катя.
Столица Тихого Дона мне запомнилась сильной жарой.
Знойное марево колыхалось между блеклых листьев пирамидальных тополей.
От дневного пекла мы пытались спастись на городском пляже.
Река в черте города была необычайно мелкой.
В десяти шагах от берега вода едва доставала мне до пояса.
В песке иногда попадались кусочки угля.
А однажды я отрыл целый клад: пятикопеечную монету тридцатых годов.
Куда она закатилась потом – непонятно…

Ещё мне запомнились арбузы с солью, которыми нас угощали в одной радушной семье и спички с зелеными головками.
Я таких никогда раньше не видел.
Поэтому, улучив момент, когда остался один, немедленно попробовал и зажечь спичку, и прикурить дядину папиросу «Беломор».
Что поделать, глупость – это болезнь, которая лечится только возрастом.
И то – далеко не у всех.
К счастью, моих шалостей никто не заметил.
Взрослые активно обсуждали стыковку на орбите американского «Аполлона» и советского «Союза»…

В августе следующего, 1976 года, мы отправились в подмосковный город Жуковский.
Там жил мой брат Владимир со своей молодой женой Людмилой.
Их свадьба состоялась в феврале, а к осени их отношения уже дали сильную трещину.
Как говорится, не сошлись характерами.
Впрочем, эти тонкости меня тогда не волновали…

Конец лета в тот год выдался холодным.
По утрам над платформой «Отдых» висели промозглые туманы.
До Москвы и обратно мы добирались на электричке,
вместе с тысячами других жителей ближнего Подмосковья, которые ездили в столицу на работу.
Я как-то представил, что это путешествие они совершают каждый день,
из месяца в месяц, из года в год. От таких мыслей меня пробил озноб.
Я решил, что терпению этих людей можно ставить памятник…

Хотя, на самом деле, терпеливей всех на свете была моя мама,
которой хватало сил и на моё воспитание, и на дрязги в семье брата, и на свою работу…
А ещё – на недавно приобретенный вскладчину дачный участок за городом.
Как же иначе: ведь без сельского хозяйства в городе выжить было нельзя!