Яростно заклаксонил мобильный будильник.
Не размыкая глаз зажал ему рот и тут же, почти инстинктивно,
протянул ищущую руку к подножию кровати.
И - о, чудо! - мгновенно нащупал полуторалитровую бутылку минералки.
Незакрытое окно и стелющийся по полу весенний холод сделали свое доброе дело -
она по температуре была близка к нулевой.

Пока жадно пил, пытался сообразить: где же я, собственно, нахожусь.
Вокруг незнакомые стены, как будто бобрами обгрызенная мебель,
занавески с замысловатым геометрическим узором в стиле Мебиуса
и два отчаянно храпящих клубка одеял на соседних кроватях.

Ясность мысли не заставила себя долго ждать:
после третьего или четвертого глотка вспомнил,
что нахожусь на поэтическом фестивале в другом городе и
чуть ли даже не в другой стране...

Между тем эта страна, Верлибрия, медленно просыпалась.
Медленно разворачивались ковровые дорожки и
оттуда выползали лохматые поэтические существа.
Кто-то медленно и протяжно просил пива.
Кто-то его уже пил, тоже медленно и утробно урча.
Глаза у многих были диковатые...

Народ постепенно стягивался к залу,
который должен был служить основным ристалищем.
Заняв удобную диспозицию на галерке,
подальше от света рамп, поближе к запасному выходу,
стал терпеливо дожидаться возвещающих фанфар открытия.
Понимающе наблюдал, как звеня доспехами бутылками
сюда же подбирались остальные рыцари участники чтений.

Последними к месту событий, чуть ли не гуськом,
держась друг за друга, прибыло мутноглазое жюри.
По прибытии, оно немедленно приняло позу глубокой задумчивости,
обреченно склонив головы над секретными протоколами.
Впрочем, их обреченность была понятна:
не каждая ранимая душа выдержит 10 часов верлибров и прочих авангардных стихов.
Поэтому ранимость душ жюри вызывала определенные сомнения...

Большинство из его состава мне знакомо не было,
громко объявленные достижения не впечатлили,
а наспех прочитанные вирши даже не царапнули циничной души.
Кроме того, немалым минусом было полное отсутствие в его составе
хоть одного лауреата Нобелевской премии по литературе.
Предавать обструкции не стал, но отнесся с пониманием...

Позабавил один из состава:
толстенький, добродушный, улыбающийся,
что сразу его делало похожим на некоего литературного хомячка.
Хомячок тут же принялся раздавать настоящие хомячковые подарки:
пластиковых грызунов оранжевого цвета.
Цвет наводил на всякие политические размышления.
Потом, плотоядно ощерившись двумя передними зубами,
хомячок сказал, что будет беспощаден.
Страшнее беспощадного хомячка, понятное дело, зверя нет.
Особенно литературного...

На маленький столик в углу вынесли зачищенную до блеска сковородочку.
В этот день она играла роль гонга.
За столиком заняла место вечно сонная брюнетка с молотком.
По регламенту каждому автору отводилось не больше пяти минут.
Но брюнетка постоянно клевала носом и поэтому многие читали в два,
а то и в три раза дольше...

Удар молотком по сковородке возвестил о начале состязания:
Скажу честно: с первых строф мне стало скучно.
Мало того, что многие не читали,
а отбивали морзянкой некие сигналы о помощи,
так еще всеобщие банальности типа
"ты ушел/ушла - мне грустно, ты пришел/пришла - мне весело"
и до этого вызывали изжогу, трудно поддающуюся лечению.
Скажу по секрету, я уже близок к такому возрасту,
когда долго терпеть "кудреватых мудреек и мудреватых кудреек"
не могу уже физиологически...

На свежем воздухе, при ярком солнце и теплом апрельском ветре,
и пиво и стихи шли отлично.
То есть их сочетание - в виде меня,- отлично шло по дорожке сосновой рощи
(как правило, от первой до третьей сосны и обратно).
Даже не сцену выходить не хотелось.
Но делать нечего, пришлось...

Несмотря на то, что потом дали красивую грамоту и
присудили ведущее место в какой-то номинации,
после всего осталось отчетливое чувство не своей тарелки.
Я ведь привык к тазикам.
А тут и объем не тот да и содержание - детского утренника...

На банкете сведущие люди, держа рюмочки, указывали мизинцем не тех,
кто, скорее всего, возьмет гран-при.
Так сказать, на фаворитов.
Фавориты, украшенные черными бЭретами и оранжевыми пионЭрскими галстуками,
как могли, выкобенивались...

Неприятные мысли легко разогнала интенсивная терапия банкета.
Люблю, когда тебя со всех сторон окружают горячие закуски,
красочно иллюстрированные салатики и веселые женщины,
которые, к счастью, забыли про свои стихи.
Из такого окружения даже не хочется прорываться...

Настал момент, когда юные верлибрянки, неистово хохоча, полезли на стол.
Выбор между нездоровым сном и здоровой оргией лично мною был решительно сделан в пользу первого.
Поддерживаемый неустановленными апостолами под руки,
убыл в свою келью...