Только в нынешнее время воинствующей толерантности,
когда в паспорте отменена пятая графа "Национальность" мы научились обращать не нее внимание.
Раньше был слепы, как котята.
Например в институте, где я учился, в одном общежитии со мной проживали русские из Старого Оскола и Владимира,
осетин из Орджоникидзе, чеченец из Грозного, грузины из Тбилиси, армяне из Еревана,
литовец из Вильнюса и даже еврей не пойми откуда...

Хотя, скорее всего, они были из куда более мелких городков, но в памяти остались столицы.
И ничего.
Никто друг за дружкой с кинжалом не бегал и
по ночам автоматных очередей слышно не было.
Сейчас воспринимается, как нонсенс.

Средь всего этого интернационала особенно запомнился мой казахский приятель по имени Ундаш.
Замечательный приятель, потому что его замечали издалека все девушки.
Высокий, с грацией леопарда, с томными маслянистыми глазами -
ну, как такого слабому полу не заметить?

Однажды Ундаш куда-то пропал.
День нет, второй нет, третий...
Ну, думаем, надоело парню учиться, захотел парень жениться.
И не ошиблись.
Возвращается Ундаш на пятые сутки совершенно изможденный,
бледный, с ввалившимися щеками.

- Что случилось? - спрашиваем.
- А вот что, - отвечает Ундаш, - Я пошел покупать мороженое.
Сзади в очереди пристроилась симпатичная девчушка - по виду азиатка.
И что-то спрашивает, улыбаясь.
Я ей говорю, не понимаю мол, русский мол я.
Только из Казахстана.
Из Аральска, understand me, говорю.
Оказывается, девица из Южной Кореи. Учится в институте легкой промышленности.
Ну и того...за корейца меня приняла.
У корейцев тоже, оказывается, ностальгия по родным лицам есть.
И не только по лицам!
Пригласила меня в гости и, верите ли, трое суток из кровати не выпускала!
Вот с того самого мороженого ничего и не жрал вовсе!
А теперь замуж... тьфу, женится предлагает !

Тут Ундаш сделал героическое лицо:
"Только я не могу Родину предать!"

Удивились, поверили, позавидовали, выразили братское сочувствие.
Даже дали взаймы два рубля на столовую.
Потом Ундаш еще сутки отсыпался.
А выспавшись, остался верен стране развитого социализма...

Тяжко выпив, он проявлял истинно пролетарскую ненависть к буржуазному быту.
Его тянуло переворачивать машины и драться с частными собственниками.
Если от переворачиваний машин его еще могли как-то удержать, то от драки - нет.
Через это Ундаш много времени проводил в другой "постели":
на нарах в пункте предварительного заключения.
Но здесь ему уже никто не завидовал.

Женщины и буянство, как известно, до добра не доводят.
И до диплома - тоже.
На очередной сессии Ундаш срезался, как подкошенный пулеметной очередью всадник.
Попытался уйти в академический отпуск, сославшись на врожденную болезнь стоп,
а потом спрятаться среди бескрайних казахских степей.
Не получилось.
Прямо там, в степях, обложили его грубые люди из военкомата и заставили идти служить в советскую армию.
Не куда-нибудь, а в доблестные строительные войска.

Но судьба, даром что женского рода, к Ундашу явно благоволила.
Его строительный батальон, где он проходил службу в звании старшего сержанта
(зря, что ли, до 3-го курса доучился), возводил многоэтажное здание,
от подвала до чердака целиком и полностью посвященное Министерству обороны,
- в аккурат через дорогу от нашего главного институтского корпуса.
Такая вот ирония судьбы...

И не раз и не два мы бегали к нему в строительный вагончик пить водку.
А потом подчиненные солдаты бегали для нас за водкой...
Но после того, как здание достроили и в него вселилась дивизия полковников с дипломатами,
Ундаша отпустили на волю.
У него был шанс вернуться на студенческую скамью...

Но... грациозность леопарда сменилась уверенной поступью воина,
а маслянистые глаза стали суровыми, как блеск штыковой лопаты.
И он отправился на родину...
Через много лет дошли слухи, что Ундаш стал муллой.
Неисповедимы пути твои, господи!