Когда председатель КГБ Ю.В.Андропов в 1984 году стал резидентом загробного мира,
его именем решили назвать город Рыбинск.
Решить-то решили, а народ как Рыбинском называл, так и продолжал называть.
Даже железнодорожники поленились поменять таблички с поездов.
И хорошо, что поленились.
Потому что решил я в этот самый Рыбинск съездить.

Времени у меня тогда свободного было навалом: все-таки работа над дипломом.
Пусть утонченный демократический слух колбасит сочетание несочетаемого во фразе:
"свободное время в несвободной стране".
Однако, так оно и было...

Перед тем, как плотно засесть за диплом, я решил, в силу фамилии, немножко поколесить по родной стране. Тем более, что в этот славный город на Волге, со столь закускообещающим названием, меня давно зазывал приятель по имени Жека,
интенсивно работавший там актером местного театра.
Жека клятвенно обещал поистине широкие разливы волжского пива,
миллионы знатных вобл и, - в качестве бонуса,- знакомство с актрисами драматического театра.
И я не устоял...

Хоть и сорвался с места в одночасье, но путь туда помню смутно.
На каком-то литерном поезде, чуть ли не молнией, долетел до Ярославля,
а уже потом медленно крался в зимней мгле на электричке до Рыбинска.
Приехал.
Темень, хоть глаз выколи - не видать ни зги.
Даже полярного сияния нет, не говоря уже об обыкновенных уличных фонарях.
То ли рыбинцы обладали сверхчутким зрением, то ли они выходили на улицы с фонариками.
Пришлось передвигаться почти на ощупь:
вот вокзал, вот Волга, вот такси, а вот и драмтеатр.
Пиво ни на ощупь, ни на вкус и ни на запах нигде не обнаружилось...

Мучимый голодом и жаждой, стал ломиться в театр с задней калитки.
На шум выбежала явно рассерженная бабушка, потрясая клюкой.
Ловко увертываясь от ударов, сбивчиво, но, все-таки, объяснил цель моего появления.
Бабушка, все так же потрясая клюкой, скрылась в драматических недрах.
Не прошло и получаса, как погоняемый ей, навстречу мне выбежал друг Евгений, одетый в костюм военного образца - чуть ли не прямо со сцены:

Дальше началось высокое.
То есть: мы прибежали в какой-то полуподвальный полулегальный магазин,
по которому гуляло эхо из-за полного отсутствия товаров.
Зато в полулегальных бочках булькал вожделенный напиток.
У нас с собой было штук шесть трехлитровых банок - и ни одна не осталась незаполненной.
Все это - несмотря на вечернее столпотворение таких же жаждущих горожан...

Когда мы заволокли всю эту роскошь на коммунальную актерскую кухню -
стали неумолимо подтягиваться другие творческие обитатели актерского общежития.
Среди них и заранее анонсированные актрисы.
Когда я поглядел на этот "анонс", то понял, что знакомиться с ними можно только под общим наркозом:
первая афиша с их именами, должно быть, вышла вскоре после гражданской войны...

О чем говорить на коммунальной кухне под дармовоепиво с соответсвующими вкусовыми качествами ?
Ясное дело: о политике.
Один час таких разговоров в городе имени председателя КГБ легко обошелся
как раз в те восемнадцать литров пива, которые у нас были.
А ведь в прошлые времена мог бы запросто вылиться в полноценную десятку по соответствующей статье!
Вот что значит, это сладкое слово: свобода...

Но пиво кончилось, несмотря на все сладкие слова.
Слава Бахусу, у Жеки был припрятан в заветном местечке самогон.
Но об этом активно разглагольствующая кухня уже не узнала...

На следующий день поехал обратно.
В голове звенели цитаты из пьес.
На вокзале не топили.
Брал билет в полном одиночестве.
Видимо, ехать в Москву желающих не нашлось.
Да и в вагоне, по-моему, не было даже проводницы.
Всю ночь пришлось слушать стук колес одному.
Даже на чай не у кого было попросить...

А утром, при полном напряжении всех сил, отрывал замерзшую шубу от окна:
Чуть не выдрал вместе с рамой.
А все почему?
А потому, что в советское время, из-за железного занавеса,
до нас никак не могло добраться глобальное потепление климата!