Мартовский снег дерзко напоминает репчатый лук.
Когда глядишь на него - особенно в полдень, - непроизвольно слезятся глаза.
Точно так же реагируют крыши и асфальтовые тротуары.
Они работают парой, как самогонный аппарат:
сверху вниз капает чистейшая микстура весны.
И только потом к ней примешиваются разные сомнительные примеси...

Чаще всего это резиновые покрышки, старые унитазы и перекошенные дверные проемы.
Кампанию им составляют пустые бутылки и продукция бумажной промышленности.
Ночь покладисто засыпает их снегом и к утру превращает в городской ландшафт.
Детвора и спортсмены радуются изменению местности.
А я смотрю на это дело с экономической позиции,
ведь мартовский снег давно пора сдавать на переработку, как макулатуру и металлолом...

Иначе теряются ценные ископаемые и происходят всякие конфузы.
Однажды, - кажется, в четвертом классе, - я влюбился в свою сверстницу Люду Ш.
Настолько страстно, что готов был носить ее портфель от школы до места проживания.
Но почему-то никак не решался признаться в этом благородном желании.
Переживания наметились поздней осенью, на уроке физкультуры,
и продолжались целую зиму...

Наступил март и выпал последний снег, преисполненный коварства.
Близились каникулы.
Я внезапно понял, что терять нечего и ощутил небывалый прилив мужества.
А потом направился к носительнице льняных локонов шагом кавалергарда...

Мартовский снег напоминает не только репчатый лук.
Он презирает резиновые подошвы, не имеющие ярко выраженного рельефа.
Они скользят на нем, как сало по дворцовому паркету.
Короче говоря, локоны пронеслись справа, подобно березам из окна скорого поезда.
Я едва успел приветственно улыбнуться.
Мне помахали рукой и засмеялись.
Надо признать, что колокольчик иногда звучит страшнее, чем бензопила...

Так мартовский снег погубил высокие чувства.
К счастью, душевная рана быстро заросла.
В этом мне существенно помогла апрельская оттепель.
Но это уже совсем другая история...