Как известно, подданные тоталитарного режима
постоянно обучались основам строевой подготовки.
Начиная прямо с дошкольного возраста,
когда под чутким присмотром воспитателей,
малыши, крепко взявшись за руки, чтобы не ломать строй,
выстраивались в колонну по двое...

С течением лет данное построение
легко и непринужденно трансформировалось в колонну по одному.
Правда, чаще всего, в ней не маршировали.
Но тоже передвигались - шаркая, переминаясь с ноги на ногу
и нетерпеливо подпрыгивая на месте.
Просто колонна по одному в сокращенном варианте именовалась "очередь"...

В пионерские годы учили, как правильно строиться в шеренгу.
И как из заднего ряда, положив правую руку на плечо товарищу,
делать три уверенных шага вперед.
Скорее всего, именно так готовили добровольцев...

Потом наступила очередь массовой ходьбы строем.
При этом строгие наставники особенно обращали внимание
на отличие правой ноги от левой, четкий шаг и
правильную отмашку всеми конечностями...

Когда подрастающее поколение более или менее усвоило,
что команду "Кругом!" не надо выполнять через правое плечо,
а угрожающее числительное: "Ррраз!..."
в точности соответствует моменту соединения левой подошвы
с поверхностью асфальта,
задачу маршировки решили усложнить.

В такт шагам придумали произносить некую залихватскую речевку.
Вроде общеизвестной: "Кто шагает дружно в ряд?! Пионерский наш отряд!!!"
Мы, помнится, настолько звонко ее выкрикивали,
что в школьном дворе долго металось испуганное эхо,
заполошно повторяя: "Яд...ад...ад..."

В армии на смену речевки пришла бравая строевая песня.
На общем собрании взвода
важные командиры отделений посовещавшись между собой,
в качестве репертуара выбрали следующую популярную песню:
"Прощай, девчонка!
Пройдут дожди.
Солдат вернется - ты только жди!"

После этого несколько последующих дней начинались для нас одинаково:
с самого утра мы выходили на огромный армейский плац
и шли, печатая шаг тяжелыми кирзовыми сапогами -
взвод за взводом - мимо пустых трибун.
За пятьдесят метров до них - запевающий подавал голос,
проходя напротив - отдавали честь,
после чего, стараясь не сбить дыхание, дружно допевали куплет...

К обеду от всего взвода валил пар,
видимый на значительном расстоянии невооруженным взглядом.
Становилось нестерпимо жарко, несмотря на то,
что за пределами гимнастерок было начало сентября
и не больше плюс десяти по шкале ученого Цельсия.
Подошвы сапог, казалось, наливались свинцом...

Но отчетливый запах гречневой каши и жареного мяса
струящийся из открытых окон полковой столовой,
явно придавал силы.
Но однажды нам очень крупно не повезло.
Настолько крупно, что память об этом случае осталась, как шрам от осколка...

Во время очередного прохода,
на трибуне внезапно возник милитарист с одуловатым лицом
и генеральскими звездами на погонах.
Выражение у одуловатого лица было чрезвычайно неприятное.
"Стой!" - рявкнул генерал и наш взвод,
как и учили - припечатав шаг, - замер на месте.
Взводный, бледнея на ходу, замаршировал к трибуне для рапорта...

- Это что такое?! - неожиданно переходя на фальцет, взвился генерал, -
Вы что себе позволяете?
- Взвод готовится к смотру, товарищ гене... - попытался доложить командир.
- Отставить! - зычно гаркнул начальник, - Это не смотр!!!
Это распевание запрещенных песен!!! Антисоветских!!! Что вы себе позволяете!?...

И, выдержав, страшную паузу веско продолжил:
- Песню сменить, строевая подготовка с обеда до отбоя.
Приказ поняли, старший сержант?
- Так точно! - вытянулся в струнку старший при этом внутренне как-то обмякнув, - Есть строевая подготовка до отбоя!...
- Ну, то-то! - довольно крякнул генерал, слезая с трибуны, - А то ишь, чего вздумали петь:"Солдат вернется!..." Еще чего!...

Слов других песен никто не знал.
Пришлось в спешке придумывать что-то оригинальное.
В конечном итоге, проходя мимо заполненной трибуны, чеканно проорали
не то что-то из популярного тогда шансонье Вилли Токарева
не то какую-то лабуду из отдающего амбре андерграудного творчества
молодого и глумливого Бориса Гребенщикова.
Под печатный шаг все прошло на "Ура!"...

Правда, на всякий случай матюги
и другие понятные выражения умело замаскировали под деепричастия "Ах!" и "Йэх!"
Когда маршировало наше подразделение,
важные чины благородно улыбались с лобного места,
приложив руки к высоким тульям.
По-моему, нам даже досталось место в пятерке лучших...

Вот тебе и "Прощай, девчонка!"
Оказывается, запрещенная песня.
До сих пор теряюсь в догадках:
неужели ее слова сочинил кто-нибудь из белогвардейских эмигрантов?...