Отчеты о путешествиях всегда давались трудно.
Причина одна: впечатлений много, а опыта излагать их - мало.
Вот они и рвутся наружу, теснясь и отталкивая друг друга локтями,
как в советское остродефицитное время толпа бабушек шла на единственный ящик с кефиром...
Но, главное, начало положено: и я все-таки дорвался до махровой, самой что ни на есть Западной Европы.
За полторы недели, словно ураган пронесся по тамошним городам, поднимая столбом белую пыль изысканных французских парков
и сея вокруг себя пустые бутылочки из-под пива.
Иностранцы, видя такое буйство стихий, вежливо, но расторопно расступались.
Когда я, притормозив у очередной достопримечательности, грозно извлекал из потертой сумки фотоаппарат эпохи первых космических полетов -
они, вдобавок, бледнели в лицах, воображая, что я достаю гранатомет...
И только сейчас, уже вернувшись, понял: я не могу вспомнить этих лиц.
Королевские дворцы - вот они, пожалуйста, на фото.
Свеженькие, недавно заботливо отреставрированные, как молодящиеся звезды эстрады.
Черная русалка Варшавы, пластиковый колпак Рейхстага, мосты и соборы Парижа, сложенные из ноздреватого теплого камня,
черная и, даже в ослепительно солнечный день, кажущаяся бездонной вода амстердамских каналов - да, все это есть, а людских лиц почти нет.
А ведь люди интересуются в массовом порядке: "А каковы француженки-то?"
По моей доморощенной статистике, так спрашивает приблизительно каждый второй с половиной.
Его половине тоже интересно, но она молчит...
Всякий раз, яростно морща лоб, вспоминаю француженок.
Почему-то на память приходят либо одни негритянки либо палестинки, задрапированные в легкие платки и с большими влажными глазами.
Может быть, это и есть настоящие француженки?
Если и вспоминались белые женщины, то они все были русскими, осевшими во Франции.
В парфюмерном магазинчике недалеко от Лувра, миниатюрную продавщицу, терпеливо объяснявшую мне:
чем аромат Magic Noire отличается от Lancom Climat, звали Людмилой.
Белокурая девушка в винном магазинчике "Николя", которой я на изощренной смеси английского, французского и русского языков пытался объяснить,
что мсье нужна виноградная водка Кальвадос, понимающе мне улыбнулась и на языке Чехова и Толстого назвалась Светой...
Даже тогда, когда нас напоследок водили по всемирно известным кварталам "Красных фонарей" в городе-герое Амстердаме,
многие из рыбок, которые плавали в своих розовых аквариумах, показались мне соотечественницами...
Настолько были хороши.
Почти как польки, которых видел мельком: большие серые глаза и густые волосы пепельного цвета.
Все спрашивали меня: "Саладки ? Саладки!?"
Я с ними немедленно соглашался:"Конечно, вы очень, очень сладкие. По-крайней мере - на вид!"
Только потом мне объяснили, что польские официантки спрашивали: "Угодно ли пану сожрать салат?"
Даже несмотря на это мелкое недоразумение - польки тоже приглянулись.
Отсюда делаю вполне обоснованный расистский вывод:
наши славянские женщины - самые красивые в мире.
Пока - неспоримо.
Надо ехать дальше...