Недавно меня пригласили выступить перед гражданами разного возраста и пола,
которых объединяет одно пристрастие - к стихам.
Или то, что в порыве творческой самовлюбленности, они сами считают стихами.
Моя благородная миссия должна была состоять в том,
чтобы развенчать эту самовлюбленность и рассказать, как надо делать правильные стихи.
То есть устроить мастер-класс, да так, чтобы мало никому не показалось...

Никому не стал признаваться в том, что до сих пор я и сам не знаю достоверно:
как делать правильные стихи.
Потому что не мы делаем их, а они - делают нас.
Они выбирают нас из толпы и что-то шепчут на ухо.
Они заставляют внезапно колотиться сердце и ворочаться по ночам.
Вообще, склонность к поэзии -
это особая вялотекущая болезнь с внезапными обострениями в виде вдохновения.
У большинства она с возрастом проходит.
У некоторых, вроде меня, нет...

Перед тем, как почувствовать себя мастером высокого слога,
попытался вспомнить собственную историю заражения.
Перелистать, так сказать, медицинскую книжку.
Честно скажу, некоторые ее странички хотелось вырвать и порвать в мелкие клочки...

Стихи я ненавидел с самого детства.
Сама ненависть, как чувство, у меня впервые оформилось не к каким-нибудь врагам Родины,
а именно к стихам.
Потому что их заставляли учить, а потом громко и жизнерадостно зачитывать на разных
общественно-политических мероприятиях.

Сначала это были утренники в детском саду.
Потом утренники в школе.
Потом пошли разные "литературно-музыкальные композиции" перед трудовыми коллективами,
которые считались школьными шефами.

Мне все это нравилось приблизительно так же, как чеховской Каштанке затейные игры с Федюшкой:
"Федюшка привязывал на ниточку кусочек мяса и давал его Каштанке, потом же, когда она
проглатывала, он с громким смехом вытаскивал его обратно из ее желудка..."

Не знаю, за что мне было дано нести этот крест?
Вроде, и голос не был особенно звонок и все лицо в веснушках...
Наверное, из-за памяти.
Это сейчас она потрескалась, как ветровое стекло автомобиля, в которое угодил камешек.
А на заре жизни - удивлял многих.
Помню, в третьем классе задали на дом учить что-то проникновенное.
Кажется, Твардовского, но не ручаюсь.
Я пробежал глазами незатейливые строчки и поднял руку:
"Можно прочитать? Я уже выучил!"
И выйдя к доске, бодро отчеканил перед ошалевшими одноклассниками все стихотворение,
ни разу не споткнувшись.
Учительница даже не нашлась, что сказать.
Только теперь понимаю, что это было роковое выступление...

К таким роковым выступлениям отношу еще одно:
на каком-то большом и торжественном мероприятии,
посвященном, кажется, юбилейному - тридцать пятому по счету,- Дню Победы.
Выпала мне участь читать стихи безымянного автора.
Что-то там про Вьетнам и про мир во всем мире.
Как-то так получилось, что большинство зала посчитало,
что автор всего этого политически безупречного бреда-
щуплый паренек стоящий на сцене.
Долго хлопали.
А потом ко мне подошел суровый ветеран и пожал руку:
"Сам сочинил? Молодец!"
Я не стал разуверять старика.
Но с тех пор дал себе зарок больше никогда не выступать со сцены.
И, конечно же, его нарушил...

Сама болезнь в виде первого стихоВытворения пришла внезапно,
никого -и меня в том числе- не предупредив.
Было ощущение, что этим ноябрьским вечером душа как бы поскользнулась.
Обильно падал первый снег - ослепительно белый.
Под ним сновали черные фигурки прохожих.
Вот так, из-за контраста и родилось что-то нравоучительное.
Ну, а дальше уже пошло-поехало...

Правда тот факт, что для стихов есть своя наука и свои правила я с удивлением узнал много позже.
И весьма удивился, что есть такие размеры, как ямб и хорей, дактиль, амфибрахий и,
столь обожаемый мной ныне, анапест...

Поздно пришедшие знания, однако, не помешали мне заработать несколько важных пятерок по математике:
за поэмы про Пифагора и Лобачевского.
А так же привлечь к моей скромной персоне внимание многих одноклассниц.
Причем это внимание было даже важнее пятерок...

С тех пор утекло немало воды и сожжено немало мостов.
Яростная ненависть к стихам сменилась не менее яростной любовью,
что лишний раз подтверждает известную истину: "От любви до ненависти один шаг".
И только сейчас я, кажется, начинаю понимать секрет правильных стихов:
они приходят только к неправильным людям...